Америkа (с примечаниями редактора) - Страница 128

128

Ну и повстречал, само собой, на той границе разъезд коммандос, посоветовавших ему, уже открытым текстом, не строить из себя шута горохового и оформить наконец проездные бумаги надлежащим образом. На этом месте у советника случился "нервный срыв", и он погнал коня на прорыв с воплем: "Прочь с дороги, когда российский статский советник едет по государевой надобности!", паля для убедительности поверх голов из обоих стволов - как он вычитал, небось, в романах Капитана Майн Рида. Может, он и не хотел ничего плохого - но только вот коммандо-сержант Гонзалес подвернулся под пулю и умер, не добравшись до врача...

Ветлугин только присвистнул, ничего не сказав; да и что тут скажешь?

- Если б те коммандос просто пристрелили дурака на месте, а потом прикопали по-тихому в чапарале как "неопознанного контрабандиста" - это избавило бы и Россию и Калифорнию от целой кучи проблем. Но те сделали всё по-своему, по-честному... Министр колоний вскоре получил личное послание от Аверьянова, в коем тот излагал в деталях всю эту историю, напоминал, что по калифорнийским законам за такие дела полагается однозначная и безвариантная петля, но - барабанная дробь! - раскаянье его было столь глубоким и искренним, что калифорнийский Президент воспользовался своим правом помилования (что случалось за всю историю Колонии то ли пять, то ли шесть раз), и вот теперь он, принявший постриг инок Евлампий, отправляется служить Господу в отдаленный монастырь в Новой Сибири; засим - формальное прошение об отставке, число и подпись.

Это, опять-таки, был отличный вариант "разойтись краями" - если сохранить историю втайне, к чему калифорнийцы как раз и приложили все усилия. Однако министр - государственного, как уже сказано, ума мужчина - воспринял все это как личное оскорбление и растрезвонил о том... ну, не то чтоб по всему Петербургу, но куда шире, чем допустимо. Мало того - стал публично произносить в адрес Петрограда угрозы, взять которые назад было бы потом весьма затруднительно без серьезной потери лица... В общем, приключившийся через несколько дней с его превосходительством внезапный "приступ головокружения", когда тот шагнул вниз с галереи Исаакиевского собора, был, объективно говоря, последним шансом потушить тот разгоравшийся уже пожар: "Сумасшедший - что возьмешь!"

- Но... но ведь вы же не думаете, что его... что ему... и вправду помогли шагнуть с той галереи?!

- Да боже упаси! Третье Отделение, насколько мне известно, провело тщательное расследование - чистый несчастный случай. Но в том, что, например, у нас, в МИДе, услыхав эту новость, поставили пудовую свечку Николаю Угоднику - ничуть не сомневаюсь... Однако печаль тут в том, что преемник его превосходительства на посту министра колоний в свой черед оказался лишен возможности оставить историю с Аверьяновым без последствий - цугцванг... Впрочем, дальнейшее уж точно выходит за рамки вашего допуска, Григорий Алексеевич. Что же касается прошения на ваш въезд от Императорского географического общества и разрешения на таковой для офицера военной разведки - надеюсь, кое-что для вас из моего экскурса прояснилось.

- Да, вполне - благодарю вас! Знаете что, Аркадий Борисович... - Ветлугин, сосредоточенно прищурясь, что-то прикидывал про себя, будто снос на дырявом мизере, а затем протянул консулу вскрытый почтовый конверт с американской маркой. - Письмо адресовано мне, но вам, полагаю, тоже следует быть в курсе дела.

На то, чтобы вникнуть в смысл прочитанного, консулу хватило нескольких секунд.

- Спасибо, Григорий Алексеевич: я - ваш должник. Когда вы это получили?

- Сегодня - оно ждало меня здесь вместе со всей прочей почтой до востребования.

- Хм. Вы, надеюсь, понимаете, насколько это серьезно?

- Думаю, да - хотя, возможно, и не во всех деталях. Российское правительство, насколько мне известно, в войне Севера с Югом однозначно приняло сторону Вашингтона. Географическое общество, между тем, вовсе не обязано лезть в политику; так что вникать в то, по какую из сторон баррикады оказались американские участники экспедиции - совершенно не мое дело. Но и создавать на этом месте дипломатические осложнения для своей страны я тоже не имею ни малейшего желания... Так что - жду вашего заключения, господин надворный советник.

- Да, я понимаю всю щекотливость вашего положения как начальника международной экспедиции... Я, разумеется, не могу вам ничего приказать, господин член-корреспондент; я могу лишь просить - и именно что от имени Страны: пожалуйста, хотя бы отложите ваше решение - на день, на два, на сколько получится.

- Ладно, уговорили... Но что это нам даст?

- Время. По всем признакам, нейтралитет Техаса доживает последние дни. Кто именно начнет вторжение - федералы или конфедераты - непредсказуемо, да и не важно; для нашего с вами вопроса, в смысле, неважно. А вот когда начнется война - в которую, почти наверняка, втянется и Калифорния - возникнет, по крайней мере, ясность...

Распахнутые окна комнаты выходили на море, и в эту самую минуту предвечерний бриз донес со стороны незамутненного облачностью горизонта отдаленный гром - который опытное ухо не перепутает ни с чем.

- Ну вот, Григорий Алексеевич, накаркал... Правильно, похоже, говорят, что тут, в Техасе, очень действует индейская симпатическая магия...

- Молодец, верно углядел! - похвалил своего юного спутника Расторопшин. - Только не останавливайся и не верти головой: если заметил слежку - ни в коем случае этого не показывай и веди себя со всей возможной естественностью.

128